Для многих из нас исповедь – это часто совершаемая религиозная практика, поэтому существует опасность привыкания, превращения её в рутинный и формальный обряд. Нельзя относиться к этому таинству покаяния, как к одному из многих духовных упражнений. Таинство – это знак данный нам Самим Христом. Таинство примирения – это путь к Отцу. Для того, чтобы идти по нему, от нас требуется чуткость сердца, переполненного верой.
Исповедь, или таинство покаяния, в обновлённой литургии названо также таинством примирения. Тем самым Церковь хочет подчеркнуть примирение, навязывание человеком отношений с Богом, совершающееся в этом таинстве; ведь в покаянии, как подчёркивает Павел VI , мы «в конечном итоге стремимся к тому, чтобы лучше любить Бога и полностью вверить себя Ему».
Воспитание подхода к Таинству Примирения
Таинство Покаяния, как и все иные важные истины веры, снова и снова нужно указывать молодым людям на очередных этапах их личностного развития: в детстве, в подростковом периоде, в юношеские годы. Если человек не откроет ценности этого Таинства на каждом из этапов своего развития, то, выходя из периода детства, оставит его, посчитав пережитком прошлого, или же всю жизнь будет исповедоваться на уровне ребёнка. Каждая новая экзистенциальная ситуация, новые условия жизни, новые обязанности, новые трудности, новые опасности и искушения, новые грехи требуют нового подхода к Таинству Покаяния. В новой жизненной ситуации человек должен как бы заново открывать ценность и значение святой Исповеди. Исповедь может стать огромной помощью в нашем личностном возрастании и способствовать накоплению нами внутреннего опыта.
Что такое Таинство Примирения?
(…)
Это, прежде всего, личная встреча милосердного Бога с грешником, который просит о прощении. Избавление от бремени собственных грехов, освобождение от вины, чистота совести – это не только плоды нашей активности во время исповеди (исповедание грехов, сокрушения о них и намерения исправиться), но, главным образом, плод действующего в нас милосердия Божия.
Раскаяние Иуды и раскаяние Петра
Не каждое чувство вины выражает подлинное раскаяние в грехах и открытость для милосердия Бога. В Евангелии мы встречаем два вида раскаяния: раскаяние Иуды и раскаяние Петра. Иуда после предательства сильно раскаивается, приходит с горечью в сердце к фарисеям и бросает сребреники. (…) А потом он ушёл и лишил себя жизни. Иуда впал в отчаяние: его ужасные угрызения совести связаны с ложным осознанием своей отверженности и гибели.
(…) Глубоким источником отчаяния Иуды стала его собственная гордыня: хотя он и осознаёт трагическую ошибку, которую совершил, но уже не видит любви и милосердия Иисуса. Именно гордыня приводит к тому, что человек предпочитает погибнуть, чем склониться пред Богом и просить о милосердии. Иуда не пал жертвой слепой судьбы, как некоторые его представляют. Он стал жертвой своей замкнутости и гордыни. Чувство вины Иуды было нездоровым, поскольку довело его до отчаяния и самоубийства.
Человек, испытывающий нездоровое чувство вины, хочет сам наказать себя за свой грех. Однако такое наказание себя не приносит избавление от греха, а уничтожение самого себя. Жертва Иисуса на кресте была бы не нужна, если бы человек сам мог искупить свою вину. Грех Петра тоже большой: он трижды отрекается от своего Учителя, к тому же подтверждает это клятвенными заверениями. Однако, когда, услышав пение петуха, Пётр осознал свой грех, он, «выйдя вон, горько заплакал» (Лк 22, 62).
Трудно было бы сравнить величину этих двух грехов: Иуды и Петра. Ведь грех измеряется не только внешним проявлением, но, прежде всего, тем, что в сердце человека. Пётр «горько плачет», но не впадает в отчаяние; грех приводит его не к смерти, а к более полному вверению себя Иисусу (ср. Ин 21, 15-19). Через чувство вины в Петре говорит голос его совести, которая ведёт его к действительному обращению.
По мере развития нашей веры, при всё более зрелом пользовании Таинством Примирения будет, в частности, происходить очищение нашего раскаяния и нашего намерения исправиться от тех элементов, которые присущи Иуде: от нездорового чувства вины, парализующего стыда и страха за себя, источник которых – в уязвлённой собственным грехом гордыне. Самое худшее зло для человека – не сам грех, а гордыня, связанная с ним, которая замыкает человека в его собственном грехе и не позволяет открыться для дара милосердия Божия.
Из книги «Адам, где ты?» Юзефа Августина SJ
